Организация, которая возникла в результате массовой борьбы сельской бедноты
Бразилия имеет самое неравное распределение земли в мире: 2% землевладельцев, контролирующих 46% земель, пригодных для выращивания сельскохозяйственных культур.
MST (Movimento dos Trabalhadores Rurais Sem Terra, Движение безземельных крестьян) выросло из массовой борьбы против военной диктатуры генерала Гейзеля в конце 1970-х годов. Оно было официально создано в 1984 году. Прогрессивные слои католической церкви играли ключевую роль в его создании.
Активисты MST захватывали неиспользуемые земли для создания кооперативных хозяйств и строительства школ и больниц. В настоящее время на MST - 1800 школ.
Движение в Бразилии помогло создать первую в истории международную сеть движений сельскохозяйственных рабочих, Vía Campesina, которая в настоящее время действует в 87 странах.
MST сталкивается с яростными нападками со стороны полиции, судебных органов и средств массовой информации. Около 1600 сельских работников было убито за последние 20 лет, в том числе около 100 активистов MST.
В 1996 году бразильский фотограф Себастьяно Сальгадо сделал потрясающие снимки жестокой расправы над демонстрацией батраков в штате Пара.
MST расширила свою деятельность, устраивая марши на столицу, захватывая городские земли, уничтожая генетически модифицированные сельскохозяйственные культуры и создавая университеты для сельских активистов.
Вопросы Ж. П. Стедиле, одному из руководителей движения, задает Люк Стобарт, «Socialist Worker».
Люк Стобарт: В последние годы мы стали свидетелями взрыва борьбы в Латинской Америке. Помимо рабочих и городской бедноты, ключевую роль в ней также играют сельские движения. Бразильское Движение безземельных крестьян стало крупнейшим и наиболее успешным из них, организовав серию драматических захватов земли. Чего MST достигло посредством этой борьбы?
Жоау Педру Стедиле: Наиболее важным достижением MST была организация бедных слоев населения в сельской местности. В Бразилии живет пять миллионов безземельных рабочих, беднейший слой сельского общества.
Мы получили землю для 500000 семей, около трех миллионов человек. Эти семьи продолжают борьбу на других фронтах - за продовольственный суверенитет (контроль проиводства и продажи продуктов питания), образование и изменение существующей сельскохозяйственной модели.
Также в настоящее время есть 150000 семей, оккупирующих земли или проживающих вблизи дорог. Они находятся в постоянном конфликте с крупными землевладельцами и правительством.
Бразильскую элиту устраивает, когда люди организуются, чтобы выпрашивать подачки или отдавать ей голоса. То, чего она боится - это бедных, действующих во имя собственных идей. Если безземельные не организуются сами, никто не решит их проблем, даже левое крыло правительства.
Л.С.: MST работало в тесном контакте с другими социальными движениями и группами?
Ж. П. С.: Мы научились у тех, кто боролся до нас, тому, что мы должны быть более сплоченными и щедрыми, быть менее сектантами. Мы поняли, что наша сила исходит не от заявлений о том, что наши идеи самые лучшие, а от нашей способности организовать больше людей для достижения общей цели в меняющемся обществе.
Вот почему в Бразилии, Vía Campesina состоит из нескольких движений.
Мы также участвуем в социальных движениях и больших форумах, таких, как Всемирный социальный форум.
Л.С.: Когда правительство Партии труда под руководством президента Лулы пришло к власти в 2003 году, многие надеялись, что оно принесет перемены. Но MST выражало недовольство тем, что бедственное положение живущих в сельской местности, почти не изменилось.
Ж. П. С.: Люди голосовали за Лулу, поскольку они верили, что он против неолиберализма. Однако, чтобы гарантировать свое избрание, Лула вступил в союз с неолиберальными слоями бразильской буржуазии и создал двойственное правительство.
С одной стороны, есть правое крыло неолиберальных министерств. С другой стороны, есть такие, как, например, Министерство аграрной реформы, которые были отданы левым. В результате имела место постоянная борьба в обществе и в правительстве.
Многие безземельные считали, что решение их проблем придет вскоре после того как Лула будет избран, но этого никоим образом не произошло. Только социальная организация и борьба может добиться перемен в Бразилии или где-либо еще.
Мы надеемся, что после следующих выборов левые будут сильнее, и, если Лула не принесет перемен, снова произойдет подъем массовой борьбы.
Л.С.: В Боливии радикальный президент Эво Моралес недавно национализировал газ и нефть. Имело ли это влияние в Бразилии?
Ж. П. С.: Национализация является весьма позитивной мерой, поскольку она свидетельствует о том, что другой путь возможен. Это - право боливийского народа использовать свои природные ресурсы для борьбы с социальными проблемами.
В то же время, мы не должны забывать и о контексте, в котором происходит национализация. Я замечаю, что в Европе люди говорят об изменениях, происходящих в Латинской Америке. Да, изменения, но ведь они не так глубоки, как люди себе представляют.
К счастью, благодаря правительствам Эво Моралеса в Боливии и Уго Чавеса в Венесуэле у народов Латинской Америки появились обнадеживающие предзнаменования. Но мы пока не сталкивались с крупномасштабной мобилизацией народа ни в той, ни в другой стране.
Л.С.: Но разве не народное движение в странах, таких как Боливия, сбрасывает президентов?
Ж. П. С.: Верно, но вообще это довольно легко - сбросить президента. Что трудно, так это создать национальный проект развития, исходящий из интересов народа и противостоящий неолиберализму и империализму.
Нам нужны общественные движения для создания постоянной организованной силы. Этого пока нет ни в одной стране Латинской Америки.
Чавес призвал к обсуждению проекта, который он описывает как «эндогенное развитие». Он осознает, что недостаточно просто говорить плохие вещи о гринго.
Нам нужен проект, который будет попыткой ответить на такие вопросы: как мы организуем нашу альтернативную экономику? Как мы собираемся найти рабочие места для всех? Как мы будем распределять доходы? Что мы производим? Если вы только произносите речи, вы не сможете долго дурачить людей.
Л.С.: Является ли проект, который вы описали, социалистическим проектом?
Ж. П. С.: Нет, еще нет. Это является проблемой для нас в Бразилии. Мы находимся на определенном этапе исторического процесса. Цель состоит в том, чтобы наращивать численность движения и структурные изменения в обществе с тем, чтобы двигаться к социализму.
Мы извлекли уроки из опыта стран Восточной Европы и Китая: социализм есть нечто большее, чем социалистическое правительство. Социализм означает глубокие изменения в экономических структурах, социальных отношениях и идеологии в обществе.
Мы далеки от этого. Но мы идем по пути процесса созидания, ведущего нас к социализму.
Л.С.: В международном движении против неолиберализма есть люди, которые утверждают, что можно изменить общество, не беря власть. Действительно ли это вероятно?
Ж. П. С.: Нет, это не так, но власть существует не только в государстве. Власть растворена во множестве форм, начиная с дома, и охватывает сообщества и общество в целом. Она присутствует в школе, церкви и средствах массовой информации, также как и в государстве. Это то, чему мы научились у итальянского марксиста Антонио Грамши.
Изменения должны быть осуществлены в основе общества. Наша критика в отношении ортодоксальных левых партий заключается в том, что они видят власть только в президентском дворце. Но смена хозяина дворца не решит фундаментальных проблем общества.
В то же время, мы не должны попасться в ловушку представления, будто проблема только в семье или деревне, и что нам не придется беспокоиться о правительстве.
Нам нужно народное социалистическое правительство, но на основе политической сознательности и участия. Таким образом, Моралес имеет преимущество по сравнению с Чавесом. Основные силы, поддерживающие Чавеса, это армия и от случая к случаю мобилизующиеся массы.
В Боливии, однако, имели место 15-20 лет низовой народной власти среди крестьян, коренных народов и шахтеров. Этот опыт – гарантия того, что правительство Моралеса будет включать участие народа и контроль снизу. Это то, что дает переменам возможность осуществиться.
