Джозеф Коломбо, который стал во главе семейства Профачи в 1963 году, не пользовался как руководитель большим авторитетом, даже несмотря на то, что комиссия одобрила его на этом посту. Другие мафиози не могли понять, как “Синдикат” мог выбрать Коломбо на место руководителя семейства, которое Профачи разрушил почти до основания.
Для усиления банды Профачи был необходим жесткий, самоуверенный, не терпящий возражений лидер. Но в этот момент в рядах семейства Профачи было только двое, кого можно было рассматривать в качестве приемлемых кандидатов: Сальваторе Минео и Джозеф Яковелли. Но ни один из них не был достаточно силен для такой роли. Не был силен и Коломбо. Тогда почему он был избран?
Джо Коломбо был тем, кого хотел назначить могущественный Карло Гамбино. Семейство Карло процветало под его эгидой. Семейство Профачи, напротив, имело слабое руководство, и моральный дух его членов был очень слаб, особенно с того времени, когда началась кровавая война с братьями Галло.
Назначая Коломбо, Гамбино получал человека, который был его послушным рабом и по существу позволял ему быть фактическим главой обоих семейств. Руководитель банды из Нью-Джерси Сэм де Кавалканте, как следует из подслушанного ФБР телефонного разговора, говорил своему заместителю Фрэнку Маджури: “Я был удивлен, когда узнал, что назначен Джо. Я бы никогда не смог поверить этому. Хотел бы я знать, какой у него опыт? Ведь он всю свою жизнь был рядовым членом”.
Наступило время, когда и сам Карло Гамбино разочаровался в Джозефе Коломбо. Этому способствовало даже не то, как тот руководил бандой, а то, что он вдруг стал по каждому поводу защищать мафию, чего не делал ни один член преступной организации до него.
Но было уже начало 70-х годов, возросшее общественное внимание к существованию тайной итальянской организации заключалось не только в слушаниях в Сенатской комиссии Кефовера, разоблачениях Макклеллана и показаниях Джо Валачи, но и в чтении таких авторов, как Марио Пьюзо, Гай Толезе и ряда других, писавших о членах и деятельности мафии или “Коза Ностре”.
После романа “Крестный отец” и затем одноименного кинофильма и книги “Чти своего отца”, в которой рассказывается о жизни и занятиях Джо Бонанно и его сына Сальваторе, люди стали видеть в каждом человеке с итальянской фамилией возможного члена преступной организации. Если ваше имя кончается на гласную букву, значит, вы—из мафии.
К этому времени Коломбо с основательной поддержкой со стороны Гамбино возродил к жизни свое семейство и стал во главе его. Банда осуществляла жесткий контроль над азартными играми в Бруклине и Квинсе, организовывала кражи грузов в международном аэропорту имени Кеннеди, обворовывала казну штата Нью-Йорк, ввозя контрабандные сигареты с Юга, и получала прибыль от многих видов рэкета.
Сам Джо жил в окружении такой роскоши, о которой не мог даже мечтать такой экстравагантный ценитель, как Альфонсе Каноне. Он владел роскошным домом в Бруклине, поместьем в сельской местности со своим ипподромом, искусственным бассейном для плаванья и всеми прочими атрибутами образа жизни законных обладателей огромных состояний.
Но существовал один пунктик, который постоянно раздражал нежную итальянскую душу Коломбо.
“Они никак не выражают мне своего уважения”. Это была навязчивая жалоба главы семейства, который прочел много книг про мафию, видел много фильмов и был просто возмущен тем, каким маленьким уважением пользуются итальянцы. Он решил попытаться исправить такое положение.
К большому удивлению и досаде комиссии (и других руководителей организованной преступности), Коломбо создал Итало-Американскую лигу по правам человека для борьбы с плохой репутацией, которая распространилась на всех американцев итальянского происхождения.
Это был хитрый тактический ход, придуманный Коломбо, чтобы отвлечь внимание правоохранительных органов подальше от банды.
Джо организовал лигу сразу после того, как ФБР арестовало его сына Джозефа-младшего по обвинению в том, что он собирал бывшие в обращении разменные монеты в 10, 25, 50 центов и сплавлял их в слитки, которые ценились гораздо дороже, чем номинальная стоимость монет, из которых они были сделаны.
Причиной создания лиги было не только желание сыграть на недовольстве всех .уважаемых итало-американцев, которые были возмущены тем, что на них навешивают ярлык мафиози, но и для использования этой организации в качестве средства давления на федеральное правительство в вопросах борьбы с бандитизмом.
Как оказалось, арест его собственного сына был тем случаем, когда министерство юстиции слишком поспешило в деле, в котором доказательства были шиты белыми нитками. Главный свидетель обвинения во время своего выступления в суде отказался от прежних показаний и заявил, что врал, обвиняя молодого Коломбо. Все обвинения с “Маленького Джо” были сняты.
Коломбо считал, что если ему удастся сконцентрировать внимание на растущей чувствительности публики к вопросам этнических предрассудков, то можно будет стереть в сознании людей разницу между антиитальянскими настроениями и возрастающим неприятием мафиозных организованных преступных банд. А конечной целью этого должна была стать пропаганда идеи, что правоохранительные органы осуществляют дискриминацию, способная заставить публику поверить, что все это вопрос о правах человека. Такая манипуляция с общественным сознанием дала бы бандитам простор для их операций.
То, что Коломбо сделал в 1970 году, не было новостью. Дважды до этого американцы итальянского происхождения организовывались в братства с целью создания лучшего мнения о себе у широкой публики и устранения укоренившегося представления обо всех итальянцах как мафиози. В 1960 году Федерация итало-американских демократических организаций была создана в Нью-Йорке конгрессменом Альфредом Сантанджело. Основной ее целью было прекращение показа по телевидению популярного сериала под названием “Неприкасаемые”, в котором рассказывалось о борьбе полиции с чикагской мафией. Многие полицейские вылазки против бандитов тоже выглядели как направленные против итальянцев.
Говорили, что Федерация была тайно создана мафиозными организациями, но. они всегда оставались за сценой и не высовывались. Телевидение отказалось удовлетворить требование этой Федерации снять с эфира сериал. Тогда итало-американцы организовали бойкот спонсору этого сериала — сигаретной компании “Честерфилд”. Меньше чем через год компания прекратила рекламу своих сигарет, сериал постепенно исчез с экрана, а вслед за этим распалась и Федерация.
К 1970 году могло показаться, что итало-американская лига прав человека чего-то добилась.
Представители лиги выступали на судебных заседаниях по делам членов организованных преступных групп, где бы и когда бы они ни проходили, устраивали пикетирование с лозунгами протеста и, как правило, провоцировали беспорядки из-за каждого ареста. Коломбо получил поддержку многих симпатизирующих ему граждан. Он стал своего рода народным героем. Телевизионные передачи охотно приглашали участвовать Джо, который и перед камерами продолжал кричать, как ужасно относятся представители закона к выходцам из Италии.
28 июня 1970 года Коломбо провел свой первый митинг по случаю Дня итало-американского единства на площади Коламбос-серкл у Центрального парка. Тысячи людей участвовали в митинге, и лига, казалось, шла по пути укрепления своего влияния.
Одним из наиболее заметных достижений Коломбо была успешная борьба за то, чтобы в фильме “Крестный отец” не было слов “мафия”, или “Коза Ностра”. Были и другие достижения. Например:
Генеральный прокурор Джон Митчел согласился с требованием, чтобы министерство юстиции больше не называло отдельных бандитов членами мафии, или Коза Ностра.
Директор ФБР Эдгар Гувер согласился снять все звучавшие по-итальянски имена из телевизионного сериала “ФБР”, который готовился под эгидой самого ФБР.
Итальянский жаргон был запрещен в телевизионных программах и даже рекламных роликах.
Всем этим Коломбо завоевал признательность большого числа итало-американцев, которые в основном и становились объектами этнической розни и которые были рады тому, что руководитель мафии добился для них большего уважения. Но со стороны руководства мафии его деятельность никакого одобрения не получила. Для бандитов он был ненужным агентом по связям с общественностью, сошедшим как бы со страниц книжонки “Что заставляет Сэмми убегать”. Упорная деятельность Коломбо по привлечению внимания к мафии способствовала его популярности, но во всех других делах он терял уважение. При всех успехах в достижении уважительного отношения к итало-американцам он сделал одну вещь, против которой был решительно настроен “Синдикат”. Он привлек общественное внимание к мафии и ее существованию.
Коломбо при своем общении с прессой выставлял других руководителей мафии как второстепенных. Вся Америка смотрела на него как на подпольного руководителя, стремящегося покончить с дискриминацией итало-американцев и стоящего выше всех других мафиозных боссов.
Его даже считали героической фигурой за организацию празднования Дня итало-американского единства, которое весьма успешно прошло в 1970 году и должно было повториться.
Организация во второй раз ежегодного Дня итало-американского единства, намеченного на 28 июня 1971 года, не вызвала такого энтузиазма, как в первый раз. Карло Гамбино первым начал принимать меры, чтобы это празднество не прошло столь успешно, как в прошлом году. Он дал указание, чтобы все члены мафиозных организаций воздержались от участия в демонстрации. Больше того, бруклинские докеры не смогли получить в этот день оплачиваемый выходной, как это было в прошлом году.
Затем распространился слух, который Джо Коломбо должен был воспринять как сигнал к окончанию его деятельности. Главный организатор лиги Джозеф де Чикко неожиданно вышел из нее “по состоянию здоровья”. Другой деятель преступного мира Тони Скотто — племянник покойного Альберта Анастасий, женатый на племяннице руководителя рэкетиров в бруклинском порту Энтони Анастасиа, сообщил, что не сможет принять активное участие в празднике, как это было год назад.
В то время, когда руководители мафиозных структур отказывали в поддержке лиги, созданной Коломбо один из его наиболее опасных врагов Джозеф Галло вышел из тюрьмы. Он оказался в заключении в момент, когда Коломбо, прекратив войну Галло с Профачи, захватил семейство, к которому принадлежал Джо.
Поэтому Безумный Джо кипел от ярости. С ним не консультировались по поводу мирного договора, когда Коломбо достиг согласия о мире со своими соперниками в рядах братьев Галло.
Безумный Джо не собирался придерживаться условий соглашения, достигнутого в 1963 году, не только потому, что оно было подписано без его участия, но и по причине беспорядка” в котором находилась его еще недавно мощная организация. После смерти от рака его брата Ларри в 1968 году младший брат Альберт не проявил присущих старшим братьям качеств сильного руководителя, и Джо пришел в ярость от положения, в каком находилась его банда.. Ее статус вряд ли соответствовал статусу пяти тех мафиозных семейств, которые были созданы в начале тридцатых годов и процветали по сей день.
Неизвестно, решили ли действовать против Коломбо несомненный в то время руководитель всей мафии Карло Гамбино и комиссия, которую он возглавлял, но скорость, с какой руководители мафии, участвовавшие в митинге 1970. года, стремились откреститься от участия во втором праздновании Дня итало-американского единства, ясно показывала, что откуда-то сверху шли указания “заморозить” эту идею.
К тому же было очевидно, что при участии разгуливающего по улицам Безумного Джо напряженность между Коломбо и силами Галло будет возрастать очень быстро.
Несмотря на отказ все большего числа крупных деятелей принять участие в празднике, Коломбо пытался удержаться при все более ухудшающейся ситуации, используя единственные способы воздействия, оставшиеся в его распоряжении: угрозы и силовые приемы. Его бандиты нападали на районы проживания итальянцев, приказывали владельцам магазинов закрыться в день празднества и всюду развешивали объявления о времени, и месте планируемого митинга.
Но как только представители Коломбо уходили, Галло и его бандиты, и даже бандиты, принадлежавшие к другим семействам, входили в эти магазины и приказывали торговцам не участвовать в митинге и снять у себя все объявления о нем. Несколько людей Коломбо вернулись с новостью, что их задержали боевики Галло и вышвырнули из районов, где они вели агитацию в поддержку митинга.
Но Джо Коломбо ничто не могло убедить отказаться от проведения митинга. Утро понедельника 28 июня 1971 года было чрезвычайно жарким. Но это не остановило десятки тысяч итало-американцев и представителей других этнических групп, решивших собраться на площади Коламбос-серкл. Конечно, толпа была несколько меньше, чем год назад, но по-прежнему люди были настроены празднично и полны энтузиазма.
То же самое можно было сказать о Джо Коломбо и его телохранителях, прибывших в лимузине с шофером, который высадил седоков прямо посреди собравшейся толпы. Казалось, все присутствующие бросились к руководителю банды, чтобы пожать ему руку и похвалить за его усилия от имени итало-американцев. Джо выглядел как политический деятель на собрании своих сторонников в период избирательной кампании. Он поднял над головой сжатые в кулак руки в ответ на приветственные крики толпы.
Коломбо выглядел так, как будто у него нет никаких забот. Если оскорбления и пренебрежительное от.ношение лидеров и их подчиненных из других семейств и допекали его, он никак не показал этого. Не был он озабочен, как ни странно, и обеспечением собственной безопасности. Он продвигался сквозь плотную толпу, на его лице сияла радостная улыбка.
Но в одно мгновение лицо Коломбо превратилось в ужасную кровавую маску. Три раздавшиеся один за другим выстрела из пистолета были произведены негром, который за секунду до этого держал в одной руке фотокамеру и изображал из себя газетного фоторепортера.
Как только Коломбо повалился на тротуар, грохот продолжавшейся стрельбы заставил находящихся в укрытиях полицейских кинуться в толпу с постов, где они стояли, следя за порядком, к месту происшествия. Когда они добрались до него, они увидели на земле два неподвижных тела, лежащих в луже крови.
Убийца не имел никаких шансов быть отданным под суд. Его тут же настиг немедленный суд мафии — телохранители Коломбо всадили в него почти полные обоймы из своих пистолетов. Полицейские подхватили тело убийцы, но уже напрасно. Он скончался сразу.
Тем временем Коломбо подняли на носилки, которые вкатили в карету “скорой помощи”, и увезли в госпиталь Рузвельта. Он был едва жив. Стрельба велась с очень близкого расстояния. Одна пуля попала в голову, другая в шею, и хирургам потребовалось несколько часов, чтобы извлечь их. Выздоровление продолжалось несколько месяцев. Но когда наконец его выписали и он вернулся домой долечиваться, все уже знали, что Джо никогда не сможет опять руководить своим семейством.
Повреждения, которые пули нанесли мозгу, были столь обширны, что Коломбо был низведен до уровня растительного существования и обречен пребывать в нем до самой смерти.
Официального мотива нападения на Коломбо властям выдвинуть не удалось. Имя убийцы— Джером А. Джонсон ничего не говорило им, хотя они и многие сторонники Коломбо где-то в глубине сознавали, что покушение на убийство было организовано Безумным Джо Галло. .
Подтверждали эту версию сведения, что Галло во время своих шатаний по улицам подружился с неграми из преступного мира и даже создал для них организацию по защите прав человека. Поэтому вполне возможно, что Джо нашел друзей из числа негров, которые были готовы предоставить свои услуги и которых невозможно было связать с ним по делу об убийстве Коломбо.
Конечно, департамент полиции Нью-Йорка допросил с пристрастием Джо и, конечно, получил в ответ лишь: “Я не знаю, кто захотел сделать столь ужасную вещь с таким замечательным человеком, как мой дорогой друг Джо...”
Как считали самые внимательные наблюдатели за мафиозной деятельностью, вопрос о том, кто — Джо Галло или кто-то другой — организовали это покушение, не играл особой роли. Все равно организатором устранения Коломбо с поста главы семейства считается Джо, поскольку явно в его интересах было убрать другого Джо со своего пути.
Безумный Джо хорошо знал это и по возможности не появлялся на людах. Он скрывался со своей женой в одном из домов в западной части Манхэттана на Четырнадцатой улице, ожидая начала кровавой стычки между своей бунтарской группировкой и войсками Коломбо. Но если не считать нескольких незначительных эпизодов, война между Коломбо и Галло так и не началась. Во всяком случае, в конце 1971 года и в начале 1972-го.
В середине января 1972-года после шести месяцев зимней спячки Джо Галло надоела жизнь затворника, и он вернулся из своей добровольной ссылки. Он сделал полный обход. Вновь посетил многие из своих старых забегаловок, укромных местечек и появлялся в других местах, в которых до этого никогда не бывал. Таких, например, как обновленный ресторан “Сарди” на Таймосквер, являвшейся местом развлечений уже в течение многих лет, и “Элэйн”, широко рекламируемый как место для ценителей литературы.
Джо также посетил несколько бродвейских премьер, поиграл в бридж и в шахматы, порассуждал о литературе и классиках и завел необычных для себя друзей, не связанных с преступным миром, и среди них писателя-сценариста и режиссера Нила Саймона, актрису Джоан Хакетт, актера Джери Орбаха и его жену Марту, которая много лет спустя вспоминала, что Джо все время говорил о том, чтобы “идти прямо”. А правоохранительные органы, в свою очередь, настаивали на том, что Безумный Джо был по-прежнему в первых рядах рэкетиров.
Карло Гамбино мог тоже кое-что сказать, так как Безумный Джо вызвал в нем такую ярость, какой никто ранее не вызывал в “боссе всех боссов”. Гамбино простил Джо Коломбо его глупость, выразившуюся в создании итало-американской лиги прав человека. В конце концов, Коломбо был по-прежнему слугой Карло, его лакеем, н никогда, никогда Джо не осмелился бы на то, что вытворяли Галло и его банда. И вытворял не считаясь с ним, Карло Гамбино.
В середине марта 1972 года Галло был вызван на встречу с “боссом всех боссов”.
-Я хочу, чтобы ты, умник, прекратил поливать всех дерьмом,—начал Карло. –Слишком долго я разрешал тебе действовать во вред мне. Но больше этого не будет...
-О чем ты толкуешь, папаша, прервал его Галло. — Скажи, какая муха тебя укусила... Гамбино глубоко вздохнул и нахмурился:
-Я требую, чтобы ты прекратил подрыв моих операций в восточном Гарлеме. Я хочу, чтобы ты, держал свои грязные руки подальше от моего бизнеса... И я не хочу, чтобы ты еще хоть раз вмешался в мои дела на моей территории...
Его не без оснований звали Безумным Джо. Прозвище Джо соответствовало его поведению. Вскочив на ноги, он издал пронзительный клич американских индейцев, предназначенный для того, чтобы подчеркнуть насмешливое пренебрежение к Большому боссу, потом Джо согнулся в поясе и приблизил лицо почти вплотную к лицу Гамбино, явно выражавшему крайнее удивление.
-Ты знаешь, что я хочу сказать тебе, старый пердун, — прогремел Галло так, что брызги его слюны попали в лицо Карло,— я хочу сказать тебе, иди ты в... — И в заключение Безумный Джо плюнул в лицо Карло Гамбино.
Журнал “Тайм” так откомментировал данный инцидент: “Если это происшествие кажется глупым, оно тем не менее типично для Галло, который никогда не считался с жесткими правилами бандитского братства”.
Безумного Джо Галло можно уже было назвать ходячим трупом.
Но никто не мог сказать, что дни его были сочтены, если судить по его дальнейшим поступкам. Он болтался по городу, заскочил к Джери и Марте Орбах в их квартиру в Гринвич-Виллидж, чтобы поговорить об автобиографии, которую Джери хотел написать от имени Джо. Его видели на улицах в ночных клубах с молодой девицей, явно не с женой.
Вскоре после того, как он вышел из своего укрытия на Четырнадцатой улице, Джо развелся с женой и перед тем, как отпраздновать свой сорок третий день рождения, начал регулярно встречаться с красивой приветливой Зиной Эссари, разведенной женщиной, которая днем работала сестрой у дантиста и проводила беспорядочные ночи в шумных компания Безумного Джо,
Приблизительно 12 марта Галло предпринял две существенные вылазки для подтверждения своего реноме бандита с укрепляющейся репутацией. Он не только совершил налет на любимые заведения Карло Гамбино в Гарлеме ради части выручки, но и нацелился на выгодный рэкет, прежде контролируемый Кармине Персико. Кармине давно уже не управлял своими делами, так как отбывал четырнадцатилетний срок в федеральной тюрьме в городе Атланта за угон автомашин. Затем Джо женился на Зине Эссари и удочерил ее десятилетнюю дочь.
К этому времени Галло фактически открыл сезон охоты на самого себя. Но никому не удавалось устроить ловушку и заманить в нее Джо.
Вечер 7 апреля ничем не отличался от других подобных ему за последние три месяца после выхода Джо из укрытия. Он начался для Джо, Зины, его сестры Кармеллы и его телохранителя Пита Дипиолиса с выпивки, обеда и раннего шоу в “Копакабана”. На то была особая причина: сорок третий день рождения Джо.
После посещения ряда ночных заведений, продолжавшихся почти до трех часов ночи, Джо и его компания направились в южную часть города в автомашине, за рулем которой был Дипиолис. Целью поездки был ресторан Умберто на Мэлберри-стрит в центре “Малой Италии”.
Ранний завтрак, который они заказали, едва достиг их желудков, как ровно в 4.00 четыре человека с пистолетами в руках вошли через боковой вход и направились к столу, за которым сидела компания Галло.
Джо не видел их, так как сидел спиной к двери, через которую они вошли. Но Зина и Кармелла, сидевшие напротив него, сразу заметили этих посетителей, и их глаза расширились от ужаса. Увидев их реакцию, Джо резко повернулся и посмотрел на вошедших. На какую-то секунду все четверо замерли. Но затем один из них направился к Галло.
— Ты, сукин сын! — воскликнул он.
Четверо, а также телохранитель Джо начали пальбу. В течение минуты было сделано не менее двадцати четырех выстрелов. Только в конце пальбы Джо получил смертельный заряд свинца. В него попали две пули в ресторане и еще одна — “пуля милосердия” — после того, как он, шатаясь, вышел из ресторана и рухнул у входа на тротуар.
Стрелки удрали в ожидавшей их автомашине. Секундой позже примчалась полицейская машина, затормозившая с визгом у входа в ресторан. Там их остановил истеричный вой Кармеллы.
Галло уже не нуждался в медицинской помощи, когда его привезли в госпиталь Бикана в Южной части Манхэттана.
На похоронах тремя днями позднее его сестра Кармелла стояла перед гробом и, плача, говорила своему уже не слышавшему брату:
-Улицы покраснеют от крови, Джо.
И они покраснели. Позже, в тот же день, помощник Коломбо — Дженарро Чиприо был зарезан гангстерами. Через несколько дней еще четверо бандитов погибли от взрыва бомбы.
Убийства продолжались непрерывно в течение нескольких недель, пока счет не достиг дюжины погибших.
К этому времени банда Галло отступила. Альберт Галло, “мой братец-неумеха”, как назвал его Безумный Джо, взял под свою команду людей из своей банды и забаррикадировался в доме на Президент-стрит почти прямо напротив дома, где они отсиживались в течение трех лет войны Галло с Профачи в 60-х.
В своем убежище на Президент-стрит Альберт утвердил себя главой банды. Его брат Джо никогда не предполагал, что это может случиться. Он объявил о контрактах на убийство трех руководящих бандитов: Альфонсе Персико, брата находящегося в тюрьме Кармине Переико, Джо Яковелли (оба из семейства Коломбо) и Ника Бьянко— мафиози из банды Раймонда Партиарка из Новой Англии, который активно участвовал в десятилетней давности переговорах о прекращении войны Галло с Профачи.
Однако новая война между группировками Коломбо и Галло не могла быть прекращена за столом переговоров, потому что Карло Гамбино не хотел заключать мир до того, как обе стороны обескровят и уничтожат друг друга. Семейство Гамбино даже поставляло оружие и боеприпасы воюющим сторонам. Логика такого поведения была очевидна. Чем больше они поубивают друг друга, тем меньше сопротивления Карло Гамбино встретит, когда будет прибирать к рукам оба семейства.
Гамбино подошел вплотную к достижению своей цели раньше, чем через три месяца после убийства Джо Галло, когда Томас Эболи, один из трех боссов, Наследовавших семейство Вито Дженовезе в 1969 году, был застрелен на улице в Бруклине.
Из оставшихся руководителей клана остались только Джерардо Катена и Майкл Миранда. Но Катена был арестован, судим и приговорен к отбыванию срока за рэкетирство. А Майк Миранда, семидесяти восьми лет, был слишком стар, чтобы воспрепятствовать чему бы то ни было.
Так Гамбино прибрал третье семейство под свой контроль. Оставалось еще два.
Началась волна убийств других мафиози, чтобы запугать членов двух оставшихся семейств— Лучезе и Бонанно.
Семейство Лучезе получило послание первым и сразу сдалось, после того как его руководитель Кармине Трамунти пришел к выводу, что не хочет в дальнейшем иметь дело с Гамбино. Вскоре после этого глава семейства Бонанно Натале Эвола вместе с Филипом Растелли и Джозефом де Филиппо также дали знать Карло Гамбино, что они совершенно согласны играть “честно и прямо” отведенную для них роль в его команде.
Теперь Карло Гамбино стал настолько всесильным, что “и одно другое семейство на всей территории США не могло возражать ему.
Так он стал новым capo di tutti capi всей мафии — “боссом всех боссов” — первым после Сальваторе Маранзано, который был убит в 1931 году.
Началась новая эра в истории американской мафии и организованной преступности.
