Прошел год с того дня, когда смерть Профачи усадила на его место Джозефа Коломбо.
За 1962-1963 годы случилось много событий, подтвердивших, что оба Джозефа – Бонанно (слева) и Профачи были никудышными кандидатами на роль, которую ранее играл в Синдикате находившийся в тюрьме Вито Дженовезе.
Хотя Джо Бонанно не потерял полностью контроля над своим семейством, как это произошло, например, с Профачи, он все же в 1962-1963 годах подвергся унижениям, которые серьезно отразились на его способности быть наверху.
Он не только встал не на ту сторону в войне Профачи - Галло, но и потерял двух самых близких друзей, Профачи и Маглиокко.
Кроме того, ничто не навредило ему больше, чем “позор” который он навлек на себя организацией заговор с целью стать боссом над боссами путем убийства четырех руководителей мафиозных семей: Лучезе, Гамбино, Магаддино и де Симоне.
Бонанно предстоял суд, подобный тому, который отправил в отставку Маглиокко, заставив его заплатить пятьдесят тысяч долларов штрафа за попытку нанять Коломбо для убийства Лучезе и Гамбино.
Во многих отношениях Бонанно начал подрывать свои собственные позиции еще за несколько лет до того, когда его захватила мечта выйти за пределы отведенных ему территорий, которые ограничивались главным образом Нью-Йорком. Более тридцати лет он управлял своим семейством, с безжалостной настойчивостью добиваясь цели. С 1931 года, когда Сальваторе Маранзано произвел деление территории Нью-Йорка между пятью мафиозными семьями и назначил двадцатишестилетнего Джо Бонанно самым молодым главой одной из них, его звезда неустанно восходила.
Его люди были верны ему и благодарны, поскольку он настаивал на результатах и еще раз на результатах. В итоге доходы от наркотиков, азартных игр, угонов грузовиков и других видов нелегальной деятельности были всегда чрезвычайно высокими, а следовательно, высоким был и моральный дух его людей.
Бонанно был смекалистым человеком. Он внес серьезные изменения в практику тайного захоронения жертв разборок в жидкий бетон или на задворках и пустырях. Он изобрел идеальный способ избавляться от трупов. Помимо прочих сфер, интересов, Бонанно имел в Бруклине похоронное бюро, которое служило прикрытием его нелегальной деятельности и лазейкой для уклонения от налогообложения.
Бонанно изобрел двухэтажный гроб, сконструированный так, что в него можно было уложить двух покойников - одного над другим.
Родственники и знакомые, пришедшие в похоронное бюро Бонанно проводить в последний путь близкого человека, лежавшего со скрещенными на груди руками в открытом гробу, не могли представить, что под ним находится еще один покойник.
Обычно это была жертва бандитской казни, которую таким образом достойно, хотя и незаконно хоронили.
Проблему двойной тяжести гроба Бонанно решил, специально подобрав особо сильных носильщиков.
Это была одна из тех хитростей, которая помогла Бонанно подняться наверх и стать руководителем мафиозного семейства и которая вызывала всеобщее вое-. хищение и уважение других руководителей преступного мира. Но такого рода успехи в конечном счете породили манию величия, толкавшую его на расширение сверх всякой меры границ территории.
Он внедрялся в районы и сферы деятельности, которые мафия игнорировала полностью или которые были под руководством слабых боссов. Бонанно пробивался на север штата Нью-Йорка, в Канаду, в Аризону и Калифорнию.
Комиссия практически не возражала когда Бонанно послал своих людей в Гранд Каньон и в штат Колорадо, но реакция была совсем иной, когда он предпринял свои экспансионистские акции на севере штата Нью-Йорк, в Канаде и в Калифорнии.
Вторжение Бонанно в район Буффало вызвало протест Стефано Магаддино, который возглавлял там собственное семейство. Территория Стефано включала все прилегающие к городу, Буффало пригороды в практически все населенные пункты северо-восточных штатов США и части Канады. Магаддино не поднимал особого шума, когда Бонанно открыл свои опорные пункты в Олбани, Рочестере, Ютике, Сиракузах и некоторых других городах северной части штата Нью-Йорк. Но когда он пересек границу Канады, Магадино закричал: Этот сукин сын хочет застолбить себе весь мир! . .
Но приступы ярости Стефано Магаддино из-за вторжения Бонанно на его территорию были ничто по сравнению с его чувствами, когда он узнал о том, что Джо Бонанно рассматривает его в своих планах как кандидата для похорон в нижнем этаже двухэтажного гроба. Стефано не мог поверить, что его старый, некогда близкий друг из Кастедламмаре дель Голфо сможет так поступить с ним.
– Как он может осмелиться так поступить с родным племянником! - воскликнул Магаддино прямо перед комиссией, куда он сразу направился, чтобы заявить жалобу и потребовать ее рассмотрения.
Его требование было удовлетворено руководством комиссии, но Бонанно, спрятавшись в каком-то укрытии в Калифорнии, дважды проигнорировал ее вызов. Теперь Фрэнк де Симоне, глава семейства в Лос-Анджелесе, узнав, что на него вторично готовится нападение, заявил резкий протест против Бонанно.
Бонанно нанес оскорбление руководству мафии и другими способами, что вызвало ярость руководителей банд.
В своей книге Чти отца своего Гай Толезе описывает подробно растущее недовольство странным и необычным поведением Бонанно:
Уже со времени пресловутого совещания в Апалачах старший Бонанно (к тому времени его сын Сальваторе Бонанно, по прозвищу Бил , уже был помощником босса) избегал групповых встреч с другими руководителями... В тех случаях, когда его организация должна была быть представлена на совещании, Бонанно лично никогда не являлся. На такое совещание он посылал вместо себя своего представителя – одного из своих заместителей или помощников. Он считал, что комиссия состоит из запутавшихся людей,и не хотел следовать их диктату, полностью потеряв веру в разумность их коллективных решений.
Так, например, когда им следовало проявить особую осторожность, сразу после смерти Анастасиа в 1957 году, они безрассудно назначили встречу в Апалачах, А тогда, когда следовало продемонстрировать единство и силу и отдать приказ о разгроме братьев Галло за то, что те начали бунт против руководителя семьи Джозефа Профачи в 1960 году, комиссия проголосовала за то, чтобы ничего не предпринимать .
Бонанно взял псевдоним Дж. Сайгоне во время своего более чем двухгодичного добровольного изгнания. Но он продолжал руководить своей широко раскинувшейся империей, не упуская ничего из-под контроля. Его сын Сальваторе был способным учеником, но основная тяжесть повседневного контроля за деятельностью семейства и его моральным состоянием ложилась на способных помощников, таких, как Кармине Таланте, Фрэнк Лабруццо, Гаспар де Григорио, Пол Сиакка, Натале Эвола, Филип Растелли и Джозеф де Фшшппо. Все. они оставались верны Бонанио, потому что он хорошо правил ими много лет и сделал много полезного.
В середине 1964 года Бонанно выбрался в Канаду, где его наконец впервые увидели. Опять в комиссию поступили просьбы начать действовать против Джо. Подобная просьба вновь поступила и от его племянника, который ощущал присутствие Джо через реку Ниагара.
Наконец руководители Синдиката созвали совещание для обсуждения Бонанно. Встреча проходила в доме Томаса Эболи, consigliere (советника) семейства Дженовезе, который проживал в местечке Энглвуд-клиффс в штате Нью-Джерси. Де Кавалканте должен был исполнять функции посредника между руководителями Синдиката и Бонанно. Почему посредником был назначен Де Кавалканте, по прозвищу Сэм Водопроводчик , остается загадкой до сего времени.
Опять Бонанно игнорировал настойчивые приглашения Синдиката и начал узнавать новый адрес для убежища. Он заполнил необходимые бумаги для получения канадского гражданства. Однако Оттава не только отказала ему в гражданстве, но доставила под вооруженной охраной к границе и передала в руки представителей американской службы по иммиграции и натурализации.
Поскольку к этому времени против Бонанно не было возбуждено никаких дел, он был отпущен и самостоятельно добрался до Нью-Йорка.
Он прибыл в среду 20 октября 1964 года. Как раз в это время федеральное Большое жюри присяжных в составе двадцати трех членов расследовало в Манхэттане дела об организованной преступности. Джо был вызван для дачи показаний наутро. Его адвокат Уильям Пауэр Мэлони заранее убедил Бонанно не игнорировать этот вызов. Джо встретился в день приезда с Мэлони и другими своими юристами за обедом, чтобы обсудить показания, которые он будет давать на следующее утро.
Он не знал ничего о том, что происходит на совещании главарей Синдиката и каков его нынешний статус в своем собственном мафиозном семействе.
Но именно в тот день, когда он пересек границу с Канадой и ехал в Нью-Йорк, руководители Синдиката вывели его из комиссии.
Почти одновременно один из его заместителей Гаспар де Грегорио, член семейства Бонанно почти с момента его возникновения, объявил о своем выходе из него. Де Грегорио был шафером на свадьбе Бонанно и крестным отцом его сына Сальваторе. Причиной, побудившей де Грегорио пойти на разрыв, были слова Бонанно о том, что следующим Крестным Отцом семейства после него станет не его верный и преданный paisan Гаспар, а сын Сальваторе.
Решение де Грегорио было принято под влиянием свояка, Стефано Магаддино, руководителя мафиозной группировки из Буффало, которого его племянник Джо Бонанно приговорил к смерти.
Решение комиссии об исключении Бонанно из своих рядов подтолкнуло де Грегорио, и он попытался захватить руководство семейством. Но Гаспар не. сумел легко завершить переворот. Большинство бандитов Бонанно оставались преданной старой гвардией и решили поддержать в качестве руководителя сына Бонанно Сальваторе.
Так началась война.
Во время обеда 21 октября какой-то человек подсел к столу, за которым Бонанно обедал с юристами. Бонанно, вероятно, знал незнакомца, так как неоднократно заговаривал с ним. Во время обеда человек дважды выходил из-за стола и вновь возвращался.
Во время второй отлучки человек вышел из ресторана, под дождем дошел до телефона-автомата на углу и позвонил кому-то. После десерта с вином Бонанно попросил счет, расплатился и пожал руки всем присутствовавшим на обеде. Затем он и Мэлони вышли, подозвали такси и поехали на квартиру адвоката в дом на перекрестке Парк-авеню и Тридцать седьмой улицы.
Неизвестный человек последовал за Бонанно и Мэлони, вышел из ресторана, тоже подозвал такси и быстро поехал к дому Мэлони. Там он отпустил такси и встал в дверях подъезда, прячась от дождя и дожидаясь, когда появится такси, в котором ехали Бонанно и Мэлони.
Как только такси подъехало, неизвестный человек просигналил двум сообщникам, сидевшим в машине на углу улицы. Те выскочили из машины и оказались у такси, из которого только начал вылезать Бонанно. Один из них вытащил пистолет и, направив его в голову Бонанно, скомандовал:
- Давай, Джо, мой босс хочет видеть тебя.
Как только Бонанно сел в машину похитителей, один из них повернулся к Мэлони, который кинулся к клиенту с явным намерением вмешаться, и остановил поползновения юриста, выстрелив в тротуар у его ног.
Хотя подобных похищений за последние годы было множество, похищение Джозефа Бонанно все еще считается самым известным, поскольку оно долго не сходило с первых полос газет.
Через много лет стало известно, что похитителем Бонанно был Стефано Магаддино, который увез Джо в сельский домик в районе Кэтскилл Маунтин, где убедил, что у того не осталось разумных оснований, чтоб продолжать руководить семейством, и что бразды правления должны перейти не к его сыну Сальваторе, как он предполагал, а к человеку, который, по решению комиссии, должен возглавлять семейство: к его хорошему compare Гаспару де Грегорио.
Понадобилось шесть недель, чтобы убедить Бонанно капитулировать. Перед тем, как отпустить, его заставили торжественно дать слово, что он никогда больше не вернется к мафиозной деятельности. И самое главное, не будет вторгаться на территорию, которая принадлежит боссу Буффало.
После освобождения Джо пропал из вида. Полагали, что он нашел убежище на Гаити, где диктатор Дювалье уступил ему часть игорных домов.
Через девятнадцать месяцев, 17 мая 1966 года, Джо Бонанно появился вновь. Одетый в тот же костюм, что и в ночь исчезновения, он вошел в помещение суда округа Манхэттан на Фоли-сквер, прошел в комнату федерального судьи Марвина Фрэнкеля и спокойным голосом заявил:
- Я Джозеф Бонанно. Мне кажется, правительство хотело бы поговорить со мной.
Действительно, с ним поговорили люди из министерства юстиции. Он был тут же на месте задержан по ранее выдвинутым против него обвинениям в противодействии правосудию, оформленным после его исчезновения. Бонанно тут же освободили под залог в 150 тысяч долларов, он вышел из суда и отправился по своим старым любимым местам с намерением вернуть себе прежнюю организацию, отобрав ее у Гаспара де Грегорио, которого комиссия утвердила его преемником.
Война была в самом разгаре еще до неожиданного возвращения Бонанно. Разногласия в рядах семейства достигли угрожающих размеров. Практически уже невозможно было сказать, кто является сторонником Бонанно и кто поддерживает нового босса, назначенного комиссией Синдиката . Сторонники Бонанно согласились с тем, что если ими не может руководить сам Бонанно, то пусть их руководителем станет его сын Сальваторе.
Раскол между сторонами был полный. Противники постепенно вооружались, готовясь залить улицы кровью, как это было в период войны Профачи с Галло. Семейство, которое так успешно существовало в течение десятилетий, казалось разорванным на части.
Власти со своей стороны внесли еще большую напряженность в эту войну, начав проверку деятельности семьи Бонанно. Помощники и рядовые ее члены постоянно вызывались для дачи показаний. Детективы прокурора вылезали из кожи, пытаясь разобраться, кто из членов семейства поддерживает Бояанно, а кто поклялся в верности де Грегорио.
Газеты начали называть создавшуюся ситуацию в семействе Банановой заварухой .
За пять месяцев до того, как Бонанно вернулся из своего убежища на Гаити, к его сыну подошел, размахивая оливковой ветвью, один из помощников де Грегорио. Он предложил перемирие и переговоры, чтобы достичь мирного решения продолжавшихся распрей. Сальваторе согласился встретиться с представителями другой стороны в доме родственника, проживавшего на Траутмен-стрит в Бруклине.
Молодой Бонанно хорошо понимал, каковы намерения де Грегорио. Он уже имел двухгодичный опыт борьбы со своим соперником, и тот ни разу не показывал желания уступить в споре.
Могло ли это быть результатом того, что де Грегорио, которому было уже шестьдесят три года, устал от руководства семейством, особенно от преследований и придирок властей? Хотел ли он дать молодому Сальваторе возможность подчинить себе все семейство и воссоединить его в мощную организацию, какой она еще недавно была?
Такое было не исключено. Но первая мысль Сальваторе была о ловушке. Это случилось с его отцом, так почему не может случиться и с ним? Конечно, Сальваторе знал о местонахождении своего отца, знал, что, тот в безопасности, и знал, что вскоре он должен вернуться, чтобы восстановить свое положение главы семейства.
Сальваторе не мог не заподозрить, что де Грегорио и его сторонники прослышали о планах Джо вернуться и решили убрать молодого Бонанно, чтобы помешать ему.
С такими опасениями Сальваторе В холодную зимнюю ночь 28 января направился на встречу с людьми де Грегорио, готовый ко всему. Он взял с собой нескольких самых опытных боевиков. Их встретила какофония выстрелов их ружей и револьверов. Стреляли из окон и подъездов домов по Траутмен-стрит. Сальваторе и его сторонники спрятались за припаркованными машинами. В течение нескольких минут пули и ружейная картечь хлестали по обеим сторонам улицы. Затем все разом стихло, зато послышался вой сирен полицейских машин.
Обе стороны постарались поскорее скрыться в каком-нибудь безопасном убежище. Молодой Бонанно предпочел вернуться в свой дом в Ист-Медоу на Лонг-Айлэнде окружным путем. Позже, вечером, он позвонил одному из своих compares и узнал от него, что полиция нашла много брошенного оружия, но ни одного потерпевшего не обнаружено.
Через неделю Сальваторе попытался узнать чего добилась полиция в своем расследовании, потому что по радио, телевидению и в газетах ничего об этом не сообщалось.
В понедельник он сделал шаг с целью отомстить Гас пару де Грегорио и подорвать его влияние, для того чтобы восстановить полный контроль над мафиозным семейством своего отца. Он позвонил репортеру из Нью-Йорк Тайме , с которым поддерживал постоянную связь, рассказывая ему истории из жизни родственников, и сообщил ему об организованной на него засаде.
Власти сохраняли абсолютное молчание по поводу инцидента, и звонок репортера застал их врасплох. Они все еще лелеяли надежду получить хоть намек на то, кто же был участником перестрелки. Все их шансы первыми распутать это дело взорвали огромные заголовки газет. Власти вынуждены были признать, что перестрелка действительно имела место. После этого Нью-Йорк Тайме опубликовала свою историю под заголовком:
ПЕРЕСТРЕЛКА СТАВИТ ПЕРЕД ВЛАСТЯМИ ЗАГАДКУ
Далее в статье говорилось:
В пятницу вечером банда обстреляла улицу в Бруклине, оставив после себя семь образцов различного огнестрельного оружия и множество пулевых отверстий в стенах домов. До вчерашнего вечера полиция так и не смогла раскрыть тайну происшествия, даже опросив более сотни местных жителей.
Хотя обитатели Траутмен-стрит на участке между Никерброкер и Ирвинг-авеню слышали более двадцати выстрелов около одиннадцати часов вечера, прибывшие из участка, который находится на Вильсон-авеню, т. е. в шести кварталах от места, происшествия, полицейские не обнаружили ни одной жертвы, ни одного кровавого пятна и не услышали ни от кого жалоб.
Лейтенант полиции Джон Норрис скептически отнесся к появившимся вчера слухам о том, что перестрелка могла быть вооруженной стычкой между мафиозными кланами, борющимися за руководство преступным семейством Джозефа Бонанно.
Если это было дело рук профессионалов, им нужно немедленно пройти повторный курс обучения стрельбе, – заявил лейтенант Норрис. – Стычка не носит признаков участия организованной преступной группы. Совершенно отсутствует какой-либо смысл в том, что ее участники побросали свои револьверы. За все двадцать три года работы в полиции я еще не сталкивался с такими сумасбродными действиями .
Статья в Тайме положила начало более подробным отчетам о случившемся в других газетах на следующий день. В течение нескольких часов окружная прокуратура Бруклина начала интенсивное расследование с целью добраться до сути происшедшей на Траутмен-стрит перестрелки. Власти уже знали, что эта перестрелка не могла быть ничем иным, как стычкой враждующих группировок, пытающихся захватить место находящегося в изгнании Джо Бонанно. Поэтому люди из прокуратуры сконцентрировали свое внимание на двух враждующих главарях Гаспаро де Грегорио и Сальваторе Бонанно.
Оба они жили на Лонг-Айлэнде. Сальваторе в Ист-Медоу, а де Грегорио в тридцати пяти километрах от него, в Вест-Бэйбилон, в графстве Саффолк.
Когда команда сыщиков окружного прокурора приехала к де Грегорио, чтобы забрать его для допроса, родственники заявили, что его нет дома. Детективы не поверили этому и стали болтаться вокруг дома. Через час к парадному подъезду подъехала карета скорой помощи , из которой на носилках вынесли де Грегорио. Родные утверждали, что у него сердечный приступ. Это не охладило рвения полицейских, которые вручили ему повестку с вызовом на допрос.
Сыщики окружного прокурора не добились никакого успеха, преследуя Сальваторе Бонанно. Он не давал о себе знать до тех пор, пока жюри присяжных не закончило расследование обстоятельств перестрелки. Оно закончилось безрезультатно, так как ни один человек из более сотни живших по соседству людей, опрошенных полицией, не мог ничего вспомнить об этом вечере.
Неудачная попытка де Грегорно покончить с Сальваторе Бонанно ухудшила обстановку, так как привлекла к ней внимание общественности. Комиссия Синдиката жестоко наказала де Грегорио, сняв его с поста главы семейства, руководство которым было передано в руки Пола Сиакки.
Но корона на голове Сиакки держалась непрочно. Не успели его возвести на трон, как вернулся Джо Бонанно. И опять началось кровопускание. За два, года войны общее число убитых бандитов достигло девяти (плюс, возможно, еще двое, тела которых так и не были найдены). Четверо было также ранено.
Одной из первых жертв оказался руководитель нападения на Сальваторе Бонанно. На него самого устроили засаду. Он избежал смерти, но был тяжело ранен.
Боевики Бонанно не пострадали. Они нанесли свой удар в 1966 году, напав на ресторан Сайпресс Гарденз в Квинсе, где уничтожили трех бандитов, которые поклялись в верности Сиакке.
В сентябре 1966 году состоялась совещание высших руководителей мафии: Карло Гамбино, Санто Троф-фиканте, Джозефа Коломбо, Томми Эболи, Майка Миранды, Карлоса Марселло и еще-семерых главарей. Они встретившись в ресторане Ла Стелла в Квинсе, чтоб обсудить, как поступить с Джо Бонанно; сохранить ему жизнь или убить?
Никакого решения в тот вечер принять не удалось. Ресторан был оцеплен полицией, которая назвала эту операцию Маленькими Апалачами , и арестовала всех участников встречи. После того, как все арестованные на следующий день были освобождены под залог, члены комиссии провели повторную встречу, на которой решили уничтожить Джо Бонанно.
Но Джо, все еще не утративший умственных способностей, получив предупреждение, скрылся в своем убежище в Таксоне, в штате Аризона, где в начале 1968 года перенес сердечный приступ. Джо сообщил, что состояние здоровья исключает возможность возвращения когда бы то ни было. Это по существу было заявление об отставке. .
Но кое-кто не согласился на такой вариант. Планировали совершить убийство Джо, когда он поехал навестить своего друга и соседа Пита Ликаволя, лидера детройтского отделения Синдиката . Убийцы заложили бомбу в гараже Пита. Другая бомба взорвалась на веранде дома Бонанно, а третья, доставленная с посыльным и положенная перед входной дверью, была столь плохо сработана и упакована, что так и не взорвалась.
Бонанно не шутил, когда говорил, что не вернется обратно - особенно после этих трех покушений с бомбами. Он оставался постоянно в своем убежище в Таксоне, а его сын рано ушел в отставку и укрылся в Сан-Хосе в Калифорнии.
Могущественная в свое время банда, которой Джо Бонанно успешно управлял более тридцати лету переживала тяжелые времена,
Сиакка показал свою неспособность управлять семейством, и в 1970 году его принудили оставить этот пост, отдав его тройке руководителей Натале Эволе, Джозефу де Филлипо и Филипу Растелли.
Но и эта тройка доказала, что их три головы не могут сравниться с одной, которая была на плечах у Джо Бонанно. В конце концов комиссия объявила Натале Эволе фактически Крестным Отцом семейства.
Опыт Бонанно ясно доказал преступному миру, что нельзя выступать против комиссии. Однако в будущем появятся руководители семейств, рискнувшие встать на опасный путь конфронтации с руководством, которое, кажется, всегда выигрывало, выигрывает и будет выигрывать.
